Это было неожиданно. Причем, для каждого. Герои сюжета глаза вылупили. Мол, как не затушили? Какой огонь? Сержант показывает в сторону туалета. Мы же, как идиоты, смотрим. Ну, где там огонь? Что там загориться? Плитка? Однако, хочу сказать, опыт великая вещь. А он нам подсказывал, спорить сейчас или задавать вопросы не надо. Поэтому мы, в один голос, ответили.

— Да, видим огонь.

Вариант, в котором попытались бы объяснить, что огня нет, может оказаться гораздо хуже.

— А это значит, в расположении — пожар. Бегом берем кровати, тумбочки и выносим из казармы. Расставляем в таком же порядке, как и в казарме. Время пошло.

Все, как стояли, так и остались стоять. Потому что никто нихрена не понял, что нужно делать.

— Это шутка? — Тихо спросил за моей спиной Исаев.

— Ты, блин, молчи. Правдолюб. — Прошипел я ему через плечо.

А народ никак не сообразит, шутка или правда.

Кто-то, вроде, дернулся из строя, но тут же остановился. Кто-то остался стоять на месте и просто крутил головой. Искали, где пожар.

— Что стоим, тупим, бойцы? Я сказал, время пошло. Взяли кровати и спускаем вниз. Не понятно? — Культурно так, вежливо, даже ласково спросил сержант.

И вот тут мы поняли, не похоже это совсем на шутку. Когда у сержанта появляется подобная интонация, все, тушите свет.

Твою ж мать… С третьего этажа переть эти железные кровати. Охренеть можно.

А что делать? Нашего мнения никто не спрашивал. Все ломанулись к кроватям, бестолково и суетливо создавая пары. Как бы это не звучало.

Одному-то кровать не унести. Начали помогать друг другу. Сами берем кровати и смотрим на сержантов. Вдруг это все же армейский юмор. Ну, по крайней мере, хотелось, чтобы было именно так. Однако, видимо, не в этот раз.

— Быстрее бойцы, огонь уже близко! — Заорал сержант.

Можно представить, как сильно в этот момент мы любили товарищей, которые решили устроить себе перекур. Убил бы. Честно. Неисчерпаемое количество мата было услышано на лестничной площадке. Эмоционального. Душевного. Подушки по дороге падали на пол. На ступеньках образовалась толпа из людей в форме, с кроватями в руках. Выносили их и ставили перед казармой. На нас из окон смотрели остальные солдаты, которым повезло сегодня больше. Смотрели, как на дебилов, с улыбкой на лице. Но нам весело не было. Перетащили часть кроватей. Расставили. Все, как положено. Полная копия расположения.

— Пожар закончился, заносим кровати, тумбочки, строимся на завтрак. — Скомандовал сержант.

Все. Это была охранительно жирная точка, поставленная им в данном мероприятии.

— Если кто-то еще захочет курить в расположении, отвечаю, засуну этот бычок прямо в горло. — Тихо, но очень отчетливо, так, что было слышно всем, сказал Исаев.

А потом посмотрел на меня все с тем же виноватым выражением лица.

— Не поверишь, Олег. — Ответил я ему, — Думаю, там в дверях желающие подавятся. Причём, ты вряд ли сделаешь это быстрее меня.

В общем, служба шла весело и задорно. Я реально втянулся, стал даже ко многому относиться с юмором. Армия вообще сильно влияет на твоё жизненное восприятие. Я вдруг понял, что каждый поступок влечет за собой последствия. Накосячил, будь готов, обязательно прилетит. Причем, в многократно бо́льшем размере. Неожиданно, все, что было в прошлой жизни, в той, настоящей, стало казаться мне каким-то далеким и ненужным. Деньги…Ну, да. Хорошо, когда они есть. Однако, вот нет их, и не помер.

Я еще я начал ценить. Не что-то конкретное. Все. Просто все начал ценить. Поел? Хорошо. Поспал? Вообще отлично. Прошел день без эксцессов? Блин, просто супер.

И люди вокруг. К ним я тоже начал относиться как-то иначе. Особо помог в этом, как ни странно, еще один момент службы.

На вечернем построении, командир взвода зачитал список, кто завтра заступает в караул. Я попал в эти ряды. Что такое караул, слышал лишь со слов сослуживцев и не более. Знал только то, нужно стоять на вышке с оружием. Мне это представлялось, как в кино. И не особо сложным. То ли дело, столовая. А караул, что? Стой, смотри.

Конечно, устав учил уже до этого. На память, вроде, пожаловаться в данном вопросе не могу. Запоминал все складно. Ночью перед отбоем начал повторять обязанности часового на посту и что ему запрещается. Честно говоря, еще когда учил, со многого посмеялся. Особенно в местах, где говорилось, что запрещено читать, петь, разговаривать. Думаю, это ж до какой степени нужно быть идиотом, чтобы разговаривать с самим собой или петь на вышке. Но в тот момент не придал особого значения. Воспринял, как очередную армейскую тупость.

Утром, под команду дневального по дивизиону, вскочил достаточно бодро. Было даже интересно, как оно пройдет. Начался день сурка: подъем, физо, утренний туалет, завтрак и дальше по списку.

Постоянно одно и то же. Иногда только менялась картинка, когда кто-то залетит, или срочное распоряжении комдива, что-то сделать, исправить, поставить. В целом, до настоящего времени, все было одинаково и в, некоторой степени, даже спокойно.

Нас, заступающих в караул, после положенных утренних процедур, освободили от привычного режима.

Нужно было привести себя в порядок, повторить устав, отдохнуть. Все то же самое, как и при заступление обычного наряда, за исключением упора на устав. Подготовились, как велено, а потом, отдельным строем, пошли на обед в столовую. Этот момент положительный, он порадовал. Не нужно стоять в очереди. Зашли спокойно, пообедали и ушли.

Когда прозвучала команда дневального строится перед оружейной комнатой, я вообще был на позитиве. Построились, получили оружие, и отправились на развод. Там, как положено, нас осмотрели, спросили обязанности. Все, в целом, ответили неплохо, раздолбаев в караул не поставят. Так-то опасно выпускать идиотов с огнестрельным оружием в руках. Хрен его знает, что у кого в голове.

Развод прошел. Мы погрузились в кузов машины и нас повезли к месту несения службы. Дорога заняла минут десять, не более. Прибыли на место, где имелось одноэтажное здание из красного кирпича, требующее ремонта, это сразу бросилось в глаза.

Внутри состояние помещения тоже оставляло желать лучшего. Караул принимали по чистоте порядку, наличии инвентаря.

Всё вроде бы сдали-приняли, но тут вдруг новый начкар, командир даже не моей батареи, капитан Зеленищев, заявляет.

— Принимать не буду!

— Как не будешь? — Сдающий комбат просто охренел от неожиданного поворота.

— А вот, прошу обратить внимание, в столовой, в описи значится: "Вилки металлические..."

— Так. И? В чем проблема?

— А они алюминиевые. — С абсолютно серьезным лицом ответил капитан Зеленищев, — Не буду караул принимать, пока вилки не замените.

Тут даже мы, простые солдаты, в осадок выпали.

— Металл… Ага. — Сдающий начкар несколько минут просто смотрел на своего коллегу, пытаясь, видимо, сообразить, что на это ответить. — Эм…алюминий, разве не металл?

— Нет. — Категорично отрезал Зеленищев. — Алюминий — это алюминий. А вилки должны быть металлические.

— Так. Ясно... Звоню дежурному по караулам. Буду докладывать ситуацию.

Буквально через минуту мы стали свидетелем потрясающего по своей тупости разговора.

— Дай трубку новому начкару.— Скомандовал дежурный, а услышав голос Зеленищева заорал благим матом. Даже меня на месте подкинуло. — Товарищ капитан, вы что там, совсем одурели?

— Никак нет, товарищ майор. Вилки в столовой должны быть металлические, а здесь алюминиевые. Пока не заменят, принимать караул не буду!

— А алюминий, по-вашему, не металл?

— Нет!

— Слушай, капитан, приказываю, принимай караул!

— Не имеете права приказывать принять. Пока не устранят недостаток, принимать не буду.

В общем, для капитана, как оказалось, алюминий не металл. Получается, кто-то в школе таблицу Менделеева плохо учил.

Мы-то были довольны. Простые солдаты, имею в виду. На постах не стоим, в тёплом помещении сидим.